В сумраке чердака пасмурный квадрат окна казался ярким и серебристым. По нему бежали рваные облака. Владькина фигурка в этом квадрате была совсем черной.

Он стоял спиной к Генке, тоненький, прямой и неподвижный. Что-то непонятное задело Генкину душу. Это «что-то» было тревожным и звонким, словно ждала далекая дорога и под синим грозовым небом горны проиграли походный сигнал.

Но ведь не было пока у Генки такой дороги. А у Владьки была…

– Ты не говори, – вдруг услышал Генка. – Никому не говори про это, ладно? Я тебе первому сказал, одному.

Генка кивнул. Он забыл, что Владик не увидит этого молчаливого согласия.

И, встревоженный молчанием Генки, а может быть, своими мыслями, Владик сбивчиво заговорил:

– Вот ты… как думаешь, получится это у меня? Если изо всех сил…

В голосе его вдруг прозвучало такое беспокойство, что у Генки холодок пробежал по спине.

– Получится, – тихо сказал он. – У тебя все получится.

Дождь кончился, и за клочьями низких облаков угадывалась солнечная желтизна. Ветер был еще сырой, но легкий и не холодный. Генка и Владик выбрались на крышу. После сумрака и земляного запаха чердака небо и улицы показались Генке удивительно просторными и светлыми, а ветер приносил запахи мокрых трав.

– Ветер пахнет лесом, – сказал Владик. – Земляникой пахнет и листьями осины.

Он стоял рядом, и Генка чувствовал его острый локоть.

– Да, – ответил Генка, хотя не помнил, как пахнут листья осины.

Владик прислушался.

– Папа идет, – сказал он.

– Где?

– Ну, я не знаю. Далеко еще.

Генка зажмурился и напряг слух. Ему тоже захотелось услышать шаги Владькиного отца. Но он слышал только незаметный шум дня: шорох ветра, далекий гул машин, голоса прохожих, басовитые гудки буксиров, музыку репродуктора… А потом звякнула калитка, и Владик весело крикнул:

– Ага, пришел! – Это прозвучало, как «ага, попался!». – А говорил, что до вечера…

От калитки шел высокий человек в сапогах, серой кепке и мешковатом темном костюме. Доски прогибались под сапогами. Лицом он показался Генке похожим на испанца: прямой нос, узкий подбородок, волосы на висках подстрижены низко, как у тореадора, которого Генка на прошлой неделе видел в киножурнале. Но губы были широкие и мягкие, а волосы светлые. Все это Генка разглядел, когда Владькин отец остановился и поднял голову.

Он улыбнулся Генке глазами, а Владику ответил:

– Не получилось до вечера. Прогнали.

Владик испуганно качнулся вперед:

– Кто?

– Начальство! – засмеялся отец. – Ты не свались… До послезавтра приказано на работу не являться. Говорят, без меня теперь управятся. Вот как…

– Ура! – тихо, но энергично сказал Владик. – Это они правильно.

– Что же делать, будем загорать.

– Папа… – сказал Владик.

– Ну?

– Ты готов?

– Давай.

– Держи!

Владик стремительно согнулся и прыгнул вперед, с крыши. У Генки внутри что-то оборвалось. Он чуть не крикнул. Но руки отца подхватили Владика у самой земли и удержали на весу.

– Приземлились, – сказал Владик и важно покачал головой.

Генка вспомнил своего отца. Как он уехал. Какая-то смесь обиды и зависти качнула его вперед, как волна. Не думая, Генка шагнул к самому краю крыши и тоже прыгнул.

Он прыгнул не глядя. Ноги скользнули по мокрым доскам. Он упал на бок и ударился локтем. Так, что искры и слезы из глаз. Стараясь не морщиться, Генка сел и увидел над собой Владькиного отца.

– Жив?

– Жив, – сказал Генка и попытался улыбнуться.

– Ну надо же догадаться! Кости целы? Вставай тогда. – Он приподнял Генку за плечи. – Тут ведь дело не простое. У нас с Владиком все рассчитано, а ты сразу – бултых!

– Ничего, – сказал Генка, пряча влажные глаза. И добавил уже совсем глупо, сам не зная зачем: – А вы и не похожи вовсе на инженера. Я думал, вы не такой.

– Какой есть, – улыбнулся Владькин отец. И кажется, не удивился.

А Генка чувствовал, что несет чепуху, которая показалась бы смешной даже малышу Ильке. И все-таки нес:

– У меня отец тоже инженер. Тоже не похож. Наверно, все настоящие инженеры не похожи на инженеров.

– А это мысль, – сказал настоящий инженер.

Владик тронул Генку за рукав.

– Ну я и перепугался, – признался он.

– Пустяки, – ответил Генка. – Я пойду. Надо мне домой.

– А то оставайся, – предложил отец Владика. – Сейчас полную сковородку картошки соорудим. – Он обернулся к Владику: – Ты начистил?

Владик вздохнул и зацарапал ботинком по крыльцу.

– Ну, я так и знал, – печально сказал отец. – Конечно, забыл?

– Сейчас начищу, – заговорил Владик. – Долго, что ли…

– «Долго, что ли»!.. Горе ты мое! Про крышу небось не забыл! – усмехнулся отец. И обратился к Генке: – Слазить на крышу он никогда не забудет. Вот уродился, чертеняка! Что с ним делать, не знаю. Лупить, что ли?

– Лупи! – весело сказал Владик.

– Неудобно как-то. Большой уже.

– Раньше надо было, – охотно согласился Владик.

– Вот сломаешь шею…

– Я?!

Генка молча слушал их, и ему не хотелось уходить. Но он опять сказал:

– Я пойду.

– Придешь потом? – спросил Владик.

– Завтра. Завтра утром. Можно?

– Вот вопрос! – удивился Владькин отец. – Ты, Гена, разбудить нас не бойся. Мы, как говорят, с петухами встаем.

«Имя знает, – подумал Генка. – Значит, Владик говорил про меня».

За калиткой Генка вспомнил, что забыл куртку. Но уже проглядывало солнце, и он не стал возвращаться.

Глава шестая

Утром за Генкой увязался Илька. Откуда он узнал, что Генка идет к Владику, совершенно непонятно. Он вылетел из-за угла, расстегнутая рубашка полоскалась за спиной.

Тормознув сандалией, Илька выдохнул:

– Ген, я с тобой. Ладно?

– Слушай, Гонец, – сказал Генка, – лети в другую сторону.

– Ну Гена…

– Я кому говорю!

Илька сказал потускневшим голосом:

– Жалко, да?

– Жалко.

Илька опустил голову и прошептал:

– Я же не буду мешать.

– А что ты там будешь делать?

– Смотреть, – сказал Илька и с надеждой глянул на Генку.

– Что тебе там, кино? – разозлился Генка.

– Змея смотреть, – жалобно объяснил Илька. – Вы делать будете, а я учиться буду.

– Откуда ты знаешь, что мы будем делать?

Илька вздохнул:

– Догадался…

– Где не надо, ты догадливый! – проворчал Генка. – А там возьмешь да ляпнешь что-нибудь.

– Не ляпну, вот увидишь.

– Я тебе дам «увидишь»! Ты эту привычку брось, если хочешь туда пойти. Вообще такие слова забудь: «увидишь», «смотри», «глаза». Понял?

Илька понял.

– Да, еще… – хмуро сказал Генка. – Не вздумай его о матери спрашивать.

– А где она?

– Откуда я знаю! Они вдвоем с отцом живут.

– Умерла, значит, – тихо сказал Илька. – Я не буду… Вот у нас тоже, когда папа умер…

Он не договорил, а Генке стало неловко за свою суровость.

– Ну, пойдем. Только не скачи, как козел.

Илька не скакал. До самой Владькиной калитки он шел задумчивый, погрустневший.

Но все-таки один раз Илька ляпнул. Когда знакомился с Владькиным отцом. Тот поставил Ильку между колен и, чуть улыбаясь, выспрашивал:

– Как звать-то? Илька? Илья, значит. Илья-пророк… Ну-ну! Значит, Илюшка. А меня – Иван Сергеевич. Можно и проще – дядя Ваня.

– Лучше уж Иван Сергеевич, – сказал Илька, простодушно глядя на Владькиного отца. – У нас есть сосед дядя Ваня. Пьяница ужасный. Жена каждую субботу его из канавы домой на тачке возит. А он только мычит.

Генка довольно крепко хлопнул Ильку между лопаток. Илька смутился и стал разглядывать свое колено, смазанное зеленкой.

Иван Сергеевич и Владик захохотали. Владька даже ногами заколотил по дверце шкафа – он сидел на гардеробе, что-то искал там.